Применение твердых цветных камней в эпоху средневековья ограничивается в основном изготовлением украшений и утвари. Немногие камни благодаря специфическим физическим свойствам находят себе применение в технике. Как отдаленный отголосок употребления камня на заре человеческой культуры такие камни, как кремень и обсидиан, сохранили свое значение при исполнении некоторых ритуальных обрядов. Многим камням приписываются целебные и магические свойства, и их ношение и употребление одновременно преследует не только декоративные цели, но и цели ограждения владельца от опасностей и болезней. По существу оба назначения камня — украшение и "оберег" — сливаются. Поэтому некоторые камни оцениваются не по их внешним качествам, характерным для драгоценных камней, — цвету, блеску, прозрачности, твердости, а по якобы присущей им магической силе.
Драгоценные камни наряду со многими другими веществами минерального происхождения широко входили в качестве препаратов в рецептуру средневекового врачевания. Они употреблялись в тонко истолченном виде, на них настаивалось целебное питье и притирания, их прикладывали или носили на пораженных частях тела.
Во введении к своей книге Бируни подробно перечисляет предметы, которые было принято украшать драгоценными камнями. Он пишет, что драгоценные камни употребляются для "мужских перстней, царских корон и того, чем унизывают перевязи, пояса, головные уборы, рукавицы, жезлы и посохи для них самих (царей), а также для тех, кто предстает перед ними; у женщин драгоценные камни идут на гребни, венцы, браслеты, ножные кольца, покрывала, наручные и шейные украшения и ожерелья".
Практически ни один человек, ребенок или взрослый, мужчина или женщина, не оставался без хотя бы самого скромного украшения из камня. Обычно это бывала связка бус для ношения на руках, ногах или на шее в виде ожерелья. Археологические наблюдения это вполне подтверждают. Иногда каменные бусы заменялись стеклянными или в крайнем случае раковинами каури. "Молодые девушки арабов и деревенских жителей прикрепляют их нанизанными к рукам и ногам", — пишет Бируни. С целью предохранения от "сглаза" украшались камнями и домашние животные.
Мужчины и женщины носили различные камни или камни различных оттенков. Бируни перечисляет ряд камней, делящихся на мужские и женские сорта. Мужские более темные, женские более светлые. (примечание: в подтверждение этого автор статьи приводит свои наблюдения над мужскими и женскими погребениями бронзовой эпохи в Самтавро близ Мцхета в Грузии: ожерелья из темного сургучно-красного сердолика без исключения принадлежали мужчинам, а из светлого розовокрасного — женщинам).
В Индии с ее исключительным изобилием камней создались сложные правила размещения различных камней на разных частях тела. По словам Бируни, для нахождения оттенка окраски алмаза индийцы погружали его в сосуд с соленой водой, "и тот алмаз, который покажется самым белым и будет отборным, он считается наиболее пригодным для украшения мечей,, ожерелий и всяческих уборов, которыми украшают верхнюю часть тела; тот же, который покажется в этой воде красным, подходит для украшения поясов и того, что покрывает середину тела; тот, что покажется в ней желтым, [идет] на вставки в перстни, запястья и браслеты; тот, у которого цвет переходит в черный, идет для ножных браслетов и других украшений для ног".
Ожерелья были одной из излюбленных и распространенных форм украшения. Подбор камней или жемчужин в ожерелье составлял особое искусство. Этим занимались или специалисты низальщики или молодые девушки. О девушках Бируни говорит, что они "состязаются друг с дружкой в этом занятии, проявляя изящество и изобретательность в красоте нанизывания жемчуга, нежными пальцами рук с чувствительной кожей". Подбор жемчужин для ожерелья начинается с выбора самой крупной, занимающей центральное место в снизке. Эта жемчужина называлась "Фарид" (Единственная), а сама снизка называлась килада (колье). Реже срединная жемчужина называлась "Йатима" (Сирота). "Но чаще еа называют "Единственной", так как название "Сирота" относится только к знаменитой крупной жемчужине (для сравнения: в грузинских описаниях драгоценностей в уборах царей крупная жемчужина также называется "Сиротой" (Оболи). Камни, выделяющиеся своими размерами и игрой в ожерелье, браслете или в других ювелирных изделиях, европейские ювелиры обычно называют "Солитером", то есть "Единственным" (т.е. перевод-калька с арабского)).
Когда выбрана срединная, самая крупная жемчужина, подбираются еще две одинаковые, достаточно крупные жемчужины, но меньшие, чем "Единственная". Они располагаются по обе стороны "Единственной". "Фарид — это жемчужина, которая [в колье] помещается посередине, подле сестер, вслед за ней жемчужины "ахват" (сестры), а вслед за ними упомянутые [мелкие] жемчужины (дурр), которые нанизываются попарно по сторонам". Жемчуг "нанизывают попарно в колье и надевают на руку в два ряда, которые называются "акрас", то есть ряды". Если [две одинаковые жемчужины] нанизывают около средней жемчужины одну против другой, то в таком случае она теряет название "Сироты" в смысле одинокости, поскольку она получила сестер. И расположение [жемчужин] рядами одна против другой называется "таккарус". Описанное здесь попарное расположение жемчужин одинаковых размеров рядами одна против другой около средней крупной становится понятным, если представить себе связку жемчужин сложенной вдвое. От крупной жемчужины или камня, занимающего нижнее (среднее) место в колье, по обе стороны идут два ряда, убывающих по размеру бусин.
Бируни считает безвкусным сочетание в ожерелье жемчуга с цветными камнями. Он пишет, что один из поэтов полагает, будто "белый жемчуг красив в ожерелье, когда он находится между двух красных камней, то есть яхонта (= рубина) и коралла, но такое перемежающееся нанизывание — дурное. Только мелкий жемчуг между каждой крупной жемчужиной и двумя яхонтами (= рубинами) по сторонам должен служить для их разделения и удаления друг от друга, и тогда от яхонта (= рубина) на гладкой поверхности жемчуга засверкает красный отблеск, и эта краснота будет сходна с золотом".
Для разделения крупных жемчужин иногда служили бусины из камней, однако, по-видимому, как правило, не прозрачных: "Мелкие бусины, разделяющие жемчуг в колье, могут быть из гагата, бирюзы или лазурита, хотя в большинстве случаев они бывают из золота, и тогда отблеск золота бусин придает желтый оттенок жемчужинам".
Бируни сообщает о своеобразном назначении ожерелий у сасанидских шахиншахов Ирана: "На их коронах и в их ожерельях были бусы, называвшиеся „бусами царствования, и служили они для обозначения их дат, подобно тому, как в азартных играх для обозначения выигрыша — узлы, таким образом, что по истечении года [царствования] добавлялась к ним одна бусина, и по ним узнавали, сколько лет царствовал каждый царь, и так повторялось это у каждого преемника умершего царя . . .", "... у Хосроев такими бусами служили самые лучшие жемчужины".
Помимо ожерелий для ношения на шее и снизок для ношения в виде браслетов на руках, из каменных бус и жемчужин низались четки, имевшие весьма широкое употребление у арабов.
Бируни пишет, что у Хосроев, то есть у сасанидских шахиншахов, "имелись четки из царских особенно крупных жемчужин, число которых на нитке двадцать одно зерно, и назывались они. . . наск шумора, ибо изготовлялись они (четки) в соответствии *с [числом глав] — наск — [их] книги, называемой "Авеста". И зерна эти были расположены в определенном порядке, и, перебирая их пальцами, произносили славословия, согласно правилам, установленным для чтения молитв утром каждого дня".
Драгоценными камнями украшались и предметы культа. Бируни пишет о золотом диске, поднесенном Каабе: "Ал-Мутеввакил послал туда [диск] солнца из золота, увенчанный жемчугом, яхонтом (=рубином) и хризолитом, и его на цепи подвешивали во время паломничества". Корни ритуального употребления камней на Востоке уходят в отдаленнейшие времена. Особое значение некоторые камни имели в качестве вставок в глазницы изваяний богов. Бируни пишет, что в Синде был идол из дерева "с глазами из двух прекрасных яхонтов (= рубинов)". И далее, что "в стране Давар был идол по имени Зун, отлитый из золота, а в глазах у него были превосходные яхонты (= рубины)". Крупные цветные камни в качестве глаз вставлялись, по свидетельству античных авторов, в глазницы изображений восточных богов Адад и Бела. Один из камней, описанных у Плиния, даже носил название Oculus Beli, то есть "глаз Бела". Лукиан, греческий автор II в. н. э., сириец по происхождению, подробно описывает скульптурное изображение богини Геры в г. Гиераполе в Сирии: "Изображение [Геры] вызолочено и осыпано драгоценными камнями. Одни из них светлы и прозрачны, как вода, другие искрятся, подобно вину, а третьи горят, как огонь. Среди них много сердоликов, гиацинтов и смарагдов, принесенных египтянами, индийцами, эфиопами, мидянами, армянами и вавилонянами. Несколько подробнее стоит остановиться на камне, который находится на голове Геры. Его зовут "Светочем", и это имя вполне соответствует производимому им действию: ночью он светит так ярко, что освещает собою весь храм как бы множеством светильников. Днем, когда этот свет ослабевает, камень по внешнему виду становится похож на огонь".
Для вставок в глазницы скульптурных изображений богов обычно употреблялся прямослойный оникс, который для этих целей гранился в виде овального кабошона. Верхний темный слой в виде центрального кружка изображал темный зрачок, а нижний белый слой, выступающий из-под темного, изображал белок. Известны статуи крылатых хеттских богов с глазами из оникса. Такие глаза производят необыкновенно живое впечатление. Кабошоны из оникса в виде глаза очень распространены в качестве вставок в кольца. Им придавалось магическое свойство защиты от дурного глаза. Необходимо указать на уже упоминавшуюся близость понятий "глаз" и "драгоценный камень". В славянских языках "глаз", "глазок" первоначально означало именно "блестящий камешек". По Плинию, племена, добывавшие янтарь в Балтике, называли его глессум. И в современном русском языке у ювелиров "глазок" означает "камешек", "вставку" в перстень. В арабской поэзии с ониксом нередко сравнивали глаза. Бируни цитирует такое двустишие:
Оникс, яхонт и жемчуг — Твои глаза, щеки и зубы.
Существенное применение имели драгоценные камни для резьбы печатей. Античные печати обычно оттискивались на воске и поэтому было важно, чтобы камень не прилипал к воску. Изображение на таких камнях — геммах — резалось довольно глубоко, давая выпуклые, горельефные оттиски. Часто сама печать имела форму кабошона, и оттиск на воске с нее получался на дне выдавленного таким камнем углубления. Это предохраняло изображение на оттиске от повреждений. Печати в виде кабошонов были весьма распространены и в сасанидском Иране. Раннемусульманские печати также довольно часто имели форму овального кабошона. В эпоху Бируни и позже печати стали делать исключительно с плоской поверхностью, что, очевидно, было вызвано широким применением бумаги, на которой оттиск печати делался краской или копотью. На мусульманских печатях IX—XII вв., так же как, впрочем, и на более поздних, как правило, вырезались только имя владельца, какое-либо изречение из Корана, но никаких изображений, что было строго запрещено. Печати резались преимущественно из сердолика, но встречаются печати и из оникса, зеленой яшмы, гелиотропа, ляпис-лазури, гематита, горного хрусталя, альмандина, перламутра, реже из сапфира и изумруда. Камни вставлялись в перстни, но чаще укреплялись в специальные металлические подвески, сохранявшиеся у владельца в поясе вместе с ключами.
По-видимому, было немало и любителей камней, которым доставляло удовольствие просто перебирать неоправленные цветные камни. Бируни рассказывает о любви к камням Ибн ал-Джассаса, большого их знатока: "У него были отборные драгоценные камни, которые он хранил в шкатулке; и когда ему бывало тяжело, он требовал шкатулку, высыпал камни из нее на колени, чтобы этим отогнать заботу".
Некоторые описываемые у Бируни предметы, по-видимому, представляли собой шедевры ювелирного искусства. Он передает рассказ о правителе Хорасана, который нашел "принадлежавшую одному из Хосроев пальму, отлитую из золота с нанизанными на ней разнообразными драгоценными камнями, подобно зеленым и спелым финикам".
Большой интерес представляет описание скульптурного изображения, вырезанного из сапфира: "У нас в казнохранилище в Хорезме находился кусок камня, среднего между небесным и сурьмяным цветом, весом немного меньше шестидесяти мискалей. Из него была выточена [фигура] молодой женщины, которая сидит подняв к груди колени и опустив на них подбородок, а сплетенными пальцами рук она охватила ноги".
...Монопольные права на добычу и торговлю камнями и прямое военное ограбление соседей концентрировало в руках некоторых восточных властителей несметные сокровища. Бируни коротко приводит результат описи одной такой сокровищницы: "Среди богатств казнохранилища Абарвиза. . . находилось, помимо золотых и серебряных денег, золотых и серебряных сосудов, одиннадцать коробов, в каждом из которых было тридцать тысяч камней красного яхонта, и десять коробов, в каждом из которых было двенадцать тысяч продолговатых изумрудов, и сто коробов, в каждом из которых было по тысячи мускусных струй и сто мешков камфары".
О фантастических масштабах сокровищ восточных властителей можно судить по протокольно точной записи одного свидетеля, присутствовавшего при официальной описи трофеев иранского шаха Надира, разгромившего в 1739 г. войска Великого Могола, последнего монарха Индии: "Число сокровищ, в Джаган-Абате полученных, которые состояли в драгоценных каменьях, жемчуге, золоте и серебре, превосходит вероятие. Корреспондент российского в Персии резидента Калушкина, бывший сам при разборе и описи драгоценностей сих, повествует о том следующим образом:
"Одних алмазов, яхонтов (= рубинов), изумрудов и лалов (= шпинели) не в деле найдено в Моголовой казне 60 ящиков, кроме того, драгоценных же камней в золоте, как-то: сабель, кинжалов, щитов, перстней, перьев к чалме, конских уборов, литавр, кресел и премножество других вещей, которых взято 21 вьюк верблюжий, на российский вес 320 пудов, ибо каждый верблюд легко 40 батманов поднять может. "Червонных индейских, полагая каждый в 6 рублей, серебряных денег, также золота и серебра в слитках, в Джаган-Абате найдено по счислению на 700 миллионов рублей, кроме драгоценных камней, которым никто и цены положить не мог. Трон Моголов, у которого по обеим сторонам сделаны два павлина, возбуждает в каждом необычайное удивление; ибо выкован из золота и весь украшен алмазами, яхонтами красными (= рубинами), изумрудами и лалами (= шпинелью). О величине того трона не распространяюсь; но легко из сего признать можете, понеже оный навьючен на осьми верблюдах. Все камни в нем чистые, токмо не так велики, как те, которые не в деле; ибо мы отобрали 200 алмазов, каждый весом 12, 16 даже 18 золотников. Сверх же тех алмазов еще других взято разной величины, а менее полутора золотника ни единого нет, восемьдесят батманов. Что же до жемчуга подлежит, то оного столько сыскано, что бессчетно брали. О желтых и синих яхонтах не упоминаю, понеже таких по 80 и по 100 золотников довольно взято. Мы прежде. . . слыхали, что яхонт красный чистый и первой воды бывает весом в один золотник, чему весьма удивлялись и не верили; а ныне я сам видел множество красных чистых и первой воды, каждый камень от 5 до 6 золотников; кроме тех, есть много и по 10 золотников, токмо вода в них не так чиста. "Такое неслыханное сокровище видя, все обезумели. Одним словом заключаю, что всего подробно описать не можно“".
